Не спится, например, Ромке, а бабушка говорит, что домового позовёт и он Ромке задаст. Ну разве станет бабушка Ромку обманывать? Просил, конечно, Ромка у бабушки, чтобы она познакомила его с домовым… Несколько раз просил. А она говорит, что мал ещё. Вот так… Это сколько же ещё Ромке ждать, когда он вырастет.
А вдруг именно сегодня Ромке повезёт. Родители оставили его у бабушки, а сами ушли по делам, в театр какой-то. Бабушка хватилась, а молока нет. Не станет же она любимому внуку любимую кашу на воде варить. Теперь собирается в магазин. Хорошо, что магазин находится в бабушкином доме. Вот сейчас Ромка и осуществит свою мечту, познакомится с домовым, пока бабушки не будет… Если, конечно, тот захочет.
— К окнам не подходи, розетки не трогай, дверь никому не открывай, сама открою. И вообще не шевелись. Сиди смирно, я быстро.
Ромка послушно кивал головой в знак согласия. Хлопнула дверь, и мальчик остался совсем один. Нет-нет, не один. Где-то здесь домовой прячется.
Как только закрылась дверь, Ромка спрыгнул с дивана и подбежал к окну. Подёргал ручку, окно не открывается. Затем мальчик похлопал ладошкой по каждой розетке, которые встретились на его пути, пока он бежал в сторону спальни. Ах да… Дверь. Ромка вернулся к входной двери, крутанул замок и обратно в бабушкину спальню.
— Домовой, — крикнул мальчик, — ты здесь?
Никто не ответил. Мальчик бегом в главную комнату.
— Домовой!
Скрипнула дверь старого шифоньера.
— Ну чего разорался? Ты что, не знаешь, что днём домовые спят?
— Домовой, это ты? — с расширенными глазами подходит Ромка к приоткрытой дверке шифоньера.
— Ну а кто же ещё, — послышался голос, — ты же вроде меня звал.
— Тебя.
— А чего звал?
— Познакомиться хотел.
— Считай, что познакомились, — закрылась дверка. — Пока.
— Ну и не надо, — обиделся мальчик. — Я так мечтал тебя увидеть, а ты… И никакой ты не домовой. Домовые не такие.
— А какие? — снова приоткрылась дверка.
— Вот такие.
— Ну какие-какие?
— Сам не показываешься… Чего я буду тебе говорить какие.
— На, смотри, — высунул лохматую руку домовой.
— Ух ты, — выдохнул Ромка, — а ещё.
— На, — высунул лохматую ногу домовой, — ну, говори теперь, какие мы.
— Да откуда мне знать, — улыбается Ромка.
— Ах ты! — распахнулась дверка, и на пол спрыгнул маленький лохматый старичок со злыми глазами. — Значит, старших обманывать…
— Да я выше тебя, — смеётся Ромка, — какой ты старший!
— Да мне триста лет, если хочешь знать. Я старше твоей бабушки в сто раз. Вот превращу тебя сейчас в шоколадную конфету и съем.
Ромка не на шутку испугался. Кто его знает, что у этих домовых в голове.
— Не успеешь, — тихо шепчет мальчик, — сейчас бабушка придёт.
— Твоя бабушка только что в магазин зашла, так что не боись, успею.
— Пожалуйста, не надо меня превращать в конфету, — смотрит Ромка на свои руки и ноги, не темнеют ли они.
— Это чего это! — сделал удивлённое лицо домовой. — Я люблю шоколадные конфеты. Тем более ты меня обманул… И спать мне не дал, орёшь тут. Да ладно-ладно, не реви. Я же не волшебник тебя превращать. Пошутил я. Домовые не умеют превращать.
Ромка вытер от слёз глаза и улыбнулся.
— Ладно, — карабкается домовой к мальчику на диван, — давай знакомиться, не реви только. Не люблю солёное. Я сладкое люблю.
— Давай знакомиться, — протягивает домовому руку мальчик, — я Ромка.
— Ну а я Макар Макарыч, — не обращает внимания на руку мальчика домовой.
— Я же руку тебе протянул. Пожать её надо, когда знакомишься или прощаешься.
— Не буду.
— Почему? — удивился мальчик.
— Чистая она у тебя… Не люблю чистюль. Все чистюли — маменькины сыночки… У-тю-тю, давай сопельки тебе вытеру… Ой, не трогай кошку, она блохастая. Помой руки, когда за стол садишься… Тьфу, слушать противно. То ли дело я… Могу сто лет не умываться… Могу сто лет зубы не чистить. Ты чего улыбаешься?
— Я ведь тоже умываться не люблю. И руки с мылом мыть… Б-р-р. Ненавижу, когда уши мне чистят и ногти подстригают.
— Вот такие друзья мне нужны, — протягивает руку домовой.
— Только ты бабушке не говори, а то она ругать меня будет.
— А чего я ей говорить буду. Я с ней не знакомился.
— Как это! А она всё о тебе говорит.
— Мало ли, что она говорит.
— А почему не знакомился?
— Так ведь она ночью спит, когда с ней знакомиться?
— Ну не знаю… Ты же у неё живёшь.
— Что? — подпрыгнул домовой. — Я живу? Это она у меня живёт. Я здесь хозяин. Что захочу, то и делаю. Вот хочешь, телевизор уроню? Хочешь?
— Нет-нет, — только и успел крикнуть Ромка.
Телевизор с треском падает на пол.
— А хочешь, её любимую вазу?
— Не надо пожа-а… — не успевает за домовым мальчик.
Ваза падает и разлетается на мелкие осколки.
— И это старьё на пол, — летят из серванта чайные сервизы.
Ромка закрыл глаза и зажал уши.
Щёлкнул дверной замок.
— Ну ладно, пойду я… досыпать, — закрывается дверь шифоньера. — Если что, вали всё на меня. А знакомиться сегодня с твоей бабушкой у меня нет желания. Настроение не то. Может, в следующий раз.
— Ой-ой-ой-ой, — слышится голос бабушки Зины из прихожей.
— Бабушка, — кричит Ромка, — я розетки не трогал… И к окну не подходил.
— Ой-ой-ой.
— Как ты просила, я сидел и даже не шелохнулся.
— Ой-ой-ой, — заходит бабушка в главную комнату, держась за сердце, — на пять минут ушла.
— Это всё домовой. Ну тот, о котором ты мне говорила.
— Ой-ой-ой… Ой-ой-ой… Сервиз моей мамочки…
— У него сегодня настроения нет, но он сказал, что обязательно с тобой познакомится.
— Ой-ой-ой, — падает бабушка на диван, — воды… Принеси воды.
Ромка метнулся в сторону кухни.
— Он сейчас в шкафу спит, — набирает из-под крана мальчик воду.
— Ой-ой-ой. Не надо мне никаких домовых… Мне одного хватает. Ой-ой-ой. Таблеточки там прихвати, на подоконнике. Ой…
Вот так Ромка осуществил свою мечту. Теперь у Ромки новая мечта, познакомить с домовым бабушку, а там, может, и до родителей очередь дойдёт.
Чудище ночное, или Кто деревне спать не даёт
Мишка сидел за кустом смородины и бросал мелкие камешки в окно своего друга. Ещё с вечера они с Вовкой договорились, что с утра пораньше пойдут на речку ловить сома, но, видимо, друг проспал. Ведь не каждый сможет проснуться в четыре утра, набить карманы вчерашними пирожками с повидлом и, не разбудив родителей, смыться через окно. Только бы Вовкина мама, тётя Маша, не проснулась. Она женщина строгая и не раз грозилась оторвать Мишке уши, да и крапивой по заднице ему
